Пока она бережно складывала каждый рубль, муж уже знал, кому перейдёт её квартира

 

Разбирая квитанции за прошедший месяц, Валентина впервые за долгое время улыбнулась. Всё. Вчера она внесла последний взнос по ипотеке. Двадцать лет… Двадцать лет труда, отказов, экономии и строгого учёта каждой копейки. Зарплаты, премии, подарки от родных — всё уходило в одну цель. Теперь же квартира полностью её.

 

Закрыв глаза, Валентина позволила себе немного помечтать. Может, пойти на йогу? Уже давно спина просила движения после постоянного сидения в офисе. Или, быть может, наконец отправиться к морю? За все годы брака с Виктором они отдыхали всего пару раз, да и то — дикарями, чтобы не тратить лишнего.

 

«Скоро Витя вернётся, надо бы приготовить что-нибудь особенное», — подумала она, направляясь к холодильнику.

 

Она решила побаловать его любимым блюдом — рыба с овощами в духовке. Сегодня вечером она расскажет ему, как они теперь смогут пожить в своё удовольствие. Дочь взрослая, живёт отдельно, квартира выплачена — можно дышать свободно.

 

Пока рыба мариновалась, Валентина занялась уборкой в гостиной. Виктор, как всегда, оставил портфель прямо на столе, из него высыпались бумаги.

 

Собирая листы, Валентина вдруг оцепенела. Среди них оказалась выписка из Росреестра на квартиру. В графе «Собственник» стояло одно имя — Виктор Алексеевич Корнилов.

 

— Как так? — прошептала она, чувствуя, как в горле поднимается тяжёлый ком. — Это, наверное, ошибка…

 

Она продолжила просматривать документы и наткнулась на ещё один — договор дарения. Квартира передавалась Игорю Викторовичу Корнилову, сыну Виктора от первого брака.

 

Руки Валентины затряслись. Это не укладывалось в голове. Она вспомнила каждый месяц этих двадцати лет, когда отправляла деньги Виктору на оплату. Вспомнила, как вместе искали жильё. Как бегала с документами по инстанциям, уговаривала банк…

 

В тот вечер Виктор пришёл домой в хорошем настроении. Он не заметил ни потухший взгляд жены, ни остывшую рыбу в духовке.

 

— Что на ужин? — весело спросил он, снимая куртку.

 

— Скажи, Витя, — голос Валентины был холоден, — почему в выписке на квартиру только твоё имя?

 

Он застыл, но быстро пришёл в себя.

— Ты рылась в моих бумагах? — нахмурился он.

 

— Просто ответь. — Валентина положила на стол бумаги. — Что это?

 

Виктор тяжело сел.

— У Игоря сейчас сложная ситуация. Долги, работу потерял…

 

— И что? При чём тут я и эта квартира?! — её голос дрожал. — Мы вместе её платили!

 

— Да не преувеличивай, — пожал плечами он. — Ты же знаешь, у нас всё общее. А Игорю я должен помочь. Он — мой сын.

 

Валентина словно онемела. Двадцать лет — и вот так, спокойно, без стыда: Ты не пропадёшь.

 

— А спросить меня ты не подумал? Ты представляешь, чего стоила мне каждая копейка, каждый отказ себе, каждая надежда? А ты всё это время знал, что оформлено всё на тебя…

 

Виктор молчал.

— Я уеду сегодня же. Не звони. Я подам в суд — не ради квартиры. Ради того, чтобы вернуть себе себя. Чтобы ты понял, как больно предавать того, кто тебе верил.

 

 

—

 

Ночью Валентина сидела в машине на стоянке у дочери. Поздно было звонить. Слёзы не шли — внутри только пустота, как обугленный пепел.

 

Утром она позвонила.

 

— Мама? — удивилась дочь, увидев чемодан. — Ты в порядке?

 

— Теперь — да, — тихо ответила Валентина. — Теперь всё будет иначе.

 

Три месяца спустя суд признал: Валентина имела право на компенсацию — она участвовала в выплате ипотеки. Суд обязал Виктора выплатить ей половину стоимости жилья. Обиды это не стерло, но дало шанс начать сначала.

 

Она сняла маленькую, но уютную студию, пошла на йогу, сменила работу. Зарплата меньше, зато коллектив тёплый. По выходным — экскурсии, книги без подсчёта денег, кофе с пирожным в кафе.

 

И вот однажды, на автобусной остановке, с ней заговорил пожилой мужчина. Седой, с добрыми глазами. Разговорились. Вместо автобуса — поехали вместе на такси.

 

В тот вечер в своём дневнике Валентина написала: «Не знаю, куда приведёт этот путь, но сегодня я не одна. И, главное, я сама его выбрала.»

 

На рамке над её столом потом появилась надпись:

 

> Женщина, потерявшая всё, — не слабая. Она свободна.

 

 

Прошло ещё несколько месяцев.

 

Валентина вновь полюбила утро. Аромат чая с лимоном. Старые песни. Утренняя зарядка. И дневник, где больше не боли — только мечты.

 

Николай не торопил её. Не спрашивал лишнего. Приносил ромашки, держал за руку, просто был рядом, когда ей хотелось помолчать. Он умел слушать — даже в тишине.

 

В день, когда год назад она закрыла ипотеку, Валентина подошла к старому дому. Посмотрела на окна. Мечты когда-то жили там.

 

На пороге стоял Виктор. Постаревший, потерянный.

 

— Ты пришла за квартирой? — тихо спросил он.

 

— Нет. Я пришла попрощаться. С той, кем была.

 

Он замолчал.

— Ты счастлива?

 

— Я жива, — ответила Валентина. — А это уже почти счастье. Всё остальное — я строю. Без боли. Без лжи. Без тебя.

 

Она развернулась и ушла. И с каждым шагом за спиной оставалась не только эта квартира, но и предательство.

 

Весной они с Николаем поехали к морю.

 

Смеялись. Гуляли босиком по песку. Она снова чувствовала себя живой — не по паспорту, а по сердцу.

 

— Ты светишься, Валя, — шепнул он.

 

— Наверное, потому что я снова принадлежу себе, — улыбнулась она.

 

Солнце, ветер, море — всё шептало е

й в унисон:

 

> Ты выстояла. А значит — ты достойна счастья.

 

Она не вернула квартиру. Она вернула себе сердце.